Восковое лицо

Зло и золото - паническое сходство -

Свиток в лапах птица пронесла

В коем сказано, что время остаётся

Время-золото сжигает нас дотла

Человек и дым нерасторжимы

Неразлучны дым и человек

Казнены весной, водой судимы

Рыбой жареной повенчаны навек

Прожигают чёрные сугробы -

Нож сквозь масло - намечая путь

Чтобы не остыть, а ночью чтобы

На персты погасшие не дуть.

Прочитали в небе - нам сказали,

Или это полыхает снег -

Время - только зло для тех, кто знает

Как нелеп сгоревший человек.



РЫБА-ДОКТОР



Вдумчивый кораблик бледно-синий

По волне зелёной печени плывёт

Сквозь цветы разбухшие глициний,

Человеческий душистый мёд.

Пастырь полых глиняных кувшинов

Прут стальной баюкает в руках,

В компасе уставшая пружина

Спит на перетёртых ремешках.

Добрый доктор, умудрённый медик

Из зрачков струит лучистый свет

И мучнистые тяжёлые медведи

Лапами неловко машут вслед.

Пастырь звёзд морских - он сам есть рыба,

Рыба-доктор поднебесных вод.

Если б ты нас спас, то мы смогли бы

Видеть как корабль твой плывёт,

И в крестах, что заменяют мачты

Гвозди медные блестящие горят.

Словно рыба может что-то значить

Под ланцетом рыбы-корабля.



Даниил Да

---

Рыба моя..

Рыба моя, я тебе дом построил. *

Рыба моя, я тебе дом построил,

прибежище тебе приготовил.

При доме том двор широкий,

загон просторный тебе построил.

Там, внутри, ложе тебе поставил,

4а В этом месте веселья журчащую воду течь для тебя заставил.

К дому сеть не приблизится, от канала подземного *

не протянется.

В доме есть пища, отборная пища.

Да, в доме есть пища, свежайшая пища.

В дом, там, где пиво тебе поставлено, туда и муха

не просочится.

Ликование ее, прекратится, как только имя твое

там послышится.

10 И порог, и засов, и мука для жертвы, и курильница —

все готово.*

А благоухание этого дома — что ароматы кедрового леса.

В доме есть пиво, отличное пиво.*

Да, есть сладкое пиво, и лепешки медовые,

как тростниковая изгородь, длинные.

Все знакомые твои — да войдут они.

Все близкие твои — да войдут они.

И отец, и глава рода твоего — да войдут они.

Сыновья твоего большего брата,

сыновья твоего меньшего брата —

да войдут они!

И малые твои, и большие твои — да войдут они.

И супруг, и дети твои — да войдут они.*

20 Друзья-приятели твои — да войдут они. я;

Зять и свекор твои — да войдут они.

Пусть толпою, бок о бок с тобою войдут!

Ни одного из них не оставь,

никого из них не оставь снаружи!

Войди же, дочь моя любезная,

Войди же, дочь моя хорошая.

День пройдет, и ночь придет,

Сияние лунное в дом войдет,

Когда день пройдет, когда ночь придет,

Кто туда войдет, там и отдохнет — место твое тебя ждет.

30 Там внутри тебе подготовил я ложе,

Да не будет сон моей рыбы встревожен!

Там живущие да не рассорятся.

Войди же, дочь моя любезная,

Войди же, дочь моя хорошая.

Словно у канала засоленного, которому нет течения,

Словно у потока засоренного, которому нет движения,

Для воды струящейся твое ложе будет расчищено.

Лунный свет войдет — твое ложе будет расширено.

А когда ты войдешь — обрати свои взоры к укрытию.

40 Когда, словно бык, ты пойдешь к месту,

тебе приготовленному, —

обрати свои взоры к укрытию.

Когда, словно пес, ты пойдешь к месту,

тобою учуянному, —

обрати свои взоры к укрытию.

Когда, словно овца, ты пойдешь

к жилью своему постоянному —

обрати свои взоры к укрытию.

Да, когда, словно бык в свой загон,

а овца в овчарню, пойдешь —

обрати свои взоры к укрытию.

Да, войди, словно бык, в свой загон,

А когда войдешь, пусть Зуэн тебе порадуется!

Да, войди, словно овца в овчарню.

А когда войдешь, пусть тебе Думузи порадуется.

Когда, словно бык, к загону голову ты подымешь,

Пусть тебе господин Ашимбаббар-Зуэн порадуется!

50 Когда, словно овца к овчарне, голову ты подымешь,

Пусть тебе Думузи-пастырь порадуется!

<...>



(Около 14 строк разрушено.)

<...>



67 Рыба, кто же с тобою к жилью пойдет? *

О рыба моя, пусть все рыбы, что есть, с тобою пойдут!

Та, что бородку мягкую имеет,

что травы сладкие поедает,

70 Пусть большая моя усач-рыба с тобою войдет,*

о моя рыба!

Та, что тростник изнутри изгрызает,

ко рту своему его тянет,

Пусть и малая моя усач-рыба с тобою войдет,

о моя рыба!

И та, толстогубка, что сосет тростники живые,

Что сбирается в стаи,

Чья пища...*

Пусть моя рыба-карп с тобою войдет, о моя рыба!

И та, черная, словно жердь, круглая,

Свинья опоросная, что у речных берегов

себе пищу находит,

Пусть моя угорь-рыба с тобою войдет, о моя рыба!

80 И та, чей хвост рогат, чей бок рогат, рыба,

что из зарослей тростников выплывает,

Большая моя усачовая рыба, пусть с тобою войдет,

о моя рыба!

Рыба, что, словно дитя плачущее,

в зарослях тростниковых всхлипывает,

Моя ше-сухур-сум-рыба, пусть с тобою войдет,*

о моя рыба!

Голова — мотыга, зубы — ущелье,

Кости ее — еловые ветки,

Пузырь ее — мех для воды пастуха Думузи,*

Мешок, пищей набитый, мешок недвижимый,*

Бич рыбаков — хвост ее тонкий,

Рыба-прыгун, мешок, что жрет себе подобных,

90 Внутренностей в голове не имеет,

Соперников руками-ногами хватает, *

Ее жало что шипы-когти,

Рыба запретная — в городах, во святилищах

93а В жертву ее богам не приносят,

Но пусть и моя хрящеперая скат-рыба,

пусть с тобою войдет, о моя рыба!

И та, что плавниками пенит бурные воды,

Быстрая, сверкающая чешуею,*

Моя кин-рыба морская пусть с тобою войдет,

о моя рыба!

С головою что мельница ручная,

Бьющая-колотящая, в разгон молотящая*

100 Рыба, что трав не ест,*

Акула молотоголовая, пусть она с тобою войдет,

о моя рыба!

Шелест нутра ее на поверхности,*

Моя рыба акулья, пусть с тобою войдет, о моя рыба!

Рыба, что на дне прячется,

сетей рыбацких избежать умеет,

Бунтовщица-рыба, противная, мерзкая,

Моя гур-рыба, пусть с тобою войдет, о моя рыба!

Рыба, что может пробить бреши,

что яд в челюстях своих копит,

Моя агаргара-рыба, пусть с тобою войдет, о моя рыба!

Торговцы обычно ее избегают,*

110 Но пусть моя саг-гур-рыба с тобою войдет, о моя рыба!

Кочевники ее не покупают,

Но пусть моя тур-хар-рыба с тобою войдет,

о моя рыба!

Рыба, что трав съедобных не ест,

Моя азаг-рыба пусть с тобою войдет, о моя рыба! *

Мешок тяжелый, что как бы сам крутится.

Моя змея-рыба пусть с тобою войдет, о моя рыба!

<...>



(Разрушено около 20 строк.)



<...>



3’ Малыши сачками ее таскают.*

4’ Моя саль-рыба пусть с тобою войдет, о моя рыба!

5’ С глазами змеиными, что в речных берегах гнездится,

6’ Что лежит на боку (?)...

7’ Пусть с тобою войдет, о моя рыба!

<...>



(Большая лакуна.)

<...>



137 Та, что средь рек и болот кричит зловеще,*

Моя акан-птица, в когтях ее, о рыба моя, ты повиснешь.*

И та, что над водами, где сети раскинуты, кружит,

140 Моя убур-птица, в копях ее, о рыба моя, ты повиснешь.

И та, длинноногая, та, что хохочет,

По водам бежит, что по глине пишет,

Моя анше-бар-птица, о рыба моя,

в когтях ее ты повиснешь.

И та, что вовсе не нарядна,*

У птицы этой — ноги рыбы,

Моя ки-иб-птица, о рыба моя,

и в ее когтях ты повиснешь.

И тот, что в болотах, что хватает четвероногих,

бегущих мимо,

Мой крокодил, о моя рыба, и в его лапах ты повиснешь.*

Но нет, в когтях их ты не повиснешь,

ноги их тебя не погубят,

150 О рыба моя, день наступает — ко мне,

смелее, ну давай же,

Настало время — ко мне, смелей!

И владычица всех рыбарей,*

Богиня Нанше, как тебе будет рада!



Perfilius.

---

История одного рыба

В далекие-далекие времена жил-да-был на белом свете (вернее, в толще синей воды) один Рыб.



Рыб очень любил плавать. Он, собственно, только и делал, что плавал и плавал-по морям-по волнам, нынче здесь, завтра там. В перерывах между плаваниями он останавливался на какой-то отмели и пытался рассказать об увиденном. Все б хорошо, но Рыб не умел говорить. Только плавать.



Да, плавать он умел, и еще нырять, глубоко, с чувством и толком. И, когда Рыб нырял-он успевал увидеть уйму всего любопытнейшего: зеленые скалы, любовный танец актиний, растущие и шепчушиеся между собой молодые побеги жемчуга, военный парад креветок... Всего и не перечислить, да Рыб и не мог перечислить-он-таки был неразговорчивым Рыбом. Немым, попросту говоря. Рыб глядел, иногда подныривал поближе, любовался и даже касался плавниками-а потом плыл себе дальше, по течению. Потому что в Море-Окияне течений много. И Рыб всегда пребывал в одном из них.



А между тем впечатления все копились внутри Рыба. Они нагло стучались ему в бока, скребли изнутри череп и выскакивали новыми плавниками наружу. А все потому, что не мог Рыб выговориться. Бедняга. Уж как хотел-а не мог.



А активные впечатления так наполнили Рыба, что он из создания плоского и глазастого, способного занырнуть в любую расщелину-лишь бы увидеть что-то любопытное-превратился в эдакий шар, раздувшийся от собственного прошлого. Все б хорошо-но шару неудобно плавать. И нырять тоже- дискомфортно. Его все наверх тянет.



А между тем течения толкали разнесшегося во все стороны (сколько их было у круглого Рыба-кто знает?) скитальца, несли его-куда-то вдаль. И-вверх. И попадались Рыбу новые впечатления-и он раздувался и раздувался, а говорить так и не мог-только рот разевал. Но впечатления держались за теплое место внутри Рыба и наружу вылезать вовсе не хотели. А вместо этого они сновали внутри туда-сюда, устраивая гонки и игрища, жонглируя сердцем и высыпая шишками вдоль боковой линии.



И вот, в один прекрасный (или не очень?) день (или ночь?) Рыб (хотя теперь он скорее напоминал по форме воздушный шар) поднялся на самую поверхность Океана. Вот как!



А в те достопамянтые времена на суше никто не жил. Потому что зачем жить на суше и ходить своим курсом-если можно пребывать внутри Океана и плыть по течению. И Рыб от неожиданности и ужаса, очутившись вдруг на грани воздуха, набрался воздушных впечатлений. А они, как известно-легки-и легки на подъем. И Рыба подняло, понесло-свежим бризом-и выбросило на берег.



Ух, как перепугались впечатления внутри Рыба. Почуяли-среда не та. Нету прежней плавности. И захотелось им обратно в Море-Окиян. Только как из Рыба выскочишь? Посовещались. Решили-сквозь брюхо пробиваться надо-ть.Четыре наиболее сильных впечатления под напором остальных как ткнулись в мягкий живот Рыба-да так, что вдруг у Рыба появилось аж две пары ног. Однако-сквозь Рыба не пробились. Потому что спорили-кто сильнее. И по отдельности пробивались, а, поняв, что застряли, перессорились между собой и перестали разговаривать. И до сих пор одна рука не знает, что делает другая. А ноги так и норовят пойти в разные стороны.



Но- это делу не шибко помогло. Потому что крупные впечатления застряли в новоявленных лапах, а вот мелочь перепуганная воздушная так и трепетала внутри-и Рыб набрался воздуха да как гаркнул! Впервые в жизни. Да-да. Завопил.



И полетели из него впечатления во все стороны...



А Рыб огляделся вокруг и подумал (тоже в первый раз в жизни, до того у него времени не было-все впечатления собирал). И так ему это дело понравилось, думать-то... и поселились у него в голове еще и маленькие, шустрые, кусачие мысли...



Но впечатления внутри Рыба до сих пор помнят, что они были первыми-и стараются не слушать позднее пришедшие мысли. Именно поэтому голова велит одно-а руки делают другое...



А Рыб послушал свои мысли и остался жить на суше. Уж больно ему думать понравилось. Только для дум ведь иногда стоять надо. А не только плыть по течению... И пришлось научиться Рыбу следовать своим курсом....



стырено из жж karetu

---

попалось в инете. некто Psy-Crow пишет на форуме:



Тема: про рыбу, грустная история с вопросом

Psy-Crow

Участник

Fooooooddd



отправлено: 21-09-2004 12:25:36



Народ, подскажите пожалуйста

как распознать рыбу в банке



история моя обычная для нынешнего времени и столь же печальная

я люблю шпроты (есть)



я люблю их с картофельным пюре ломтиком измайловского хлеба

солеными помидорками и дальневосточным салатом из морской капусты (обязательно в банке)

также я люблю их на ломтике белого хлеба с крепким сладким чаем с лимоном

они невероятно хороши с черным хлебом огурчиком и холодным пивом

в большом стакане



эти славные рыбки лежат в баночке плотно и масло волнами перекатывается по их золотистым спинкам

они не должны быть большими и жестким они должны быть средними

и твердыми, (это не одно и тоже)



но когда открываешь банку а там рыба которая разваливается только от прикосновения вилки, это просто форменное безобразие

это может испортить настроение на весь воскресный день



Народ

как определить качество рыбки в банке не вскрывая банку

?



это так трогательно

---

как Фуси научил людей рыбу ловить

После того как Фуси вместе с сестрой создали человечество, людей на земле день

ото дня становилось все больше. Тогдашние люди не были похожи на нынешних. В те

времена не знали земледелия. С утра и до поздней ночи люди охотились на диких

животных, ели их мясо и пили их кровь. Мало убьют зверей - еды им вдоволь не

достанется. Совсем никого не убьют - в животах пусто будет. Еду в те времена

нелегко было добыть.



Фуси видел все это, и на душе у него было тяжко. "Если так всегда будет, много

людей умрет от голода", - думал он. Прикидывал так, прикидывал эдак, думал три

дня и три ночи, да так и не придумал, как быть с едой для детей и внуков. На

четвертый день пришел он к реке. Бродит по берегу, думает. Ходил, ходил, вдруг

поднял голову - глядь, большой, жирный карп из воды выпрыгивает, высоко так

подпрыгивает. Тут и второй карп выпрыгнул, за ним третий. Стал Фуси

присматриваться. Подумал: "Большие карпы, жирные, поймай да ешь, чем плохо?"

Решил он так и спустился к реке, чтобы схватить рыбину. Много сил не затратил,

поймал прямо руками большого, жирного карпа. Очень обрадовался Фуси, унес карпа

домой.



Узнали дети и внуки Фуси, что он рыбу поймал, прибежали обрадованные, стали с

расспросами приставать. А Фуси разорвал рыбу на части и каждому по кусочку

раздал. Попробовали - понравилось. "Раз рыба вкусная, давайте теперь ее ловить,

вот и будет нам подспорье", - сказал Фуси.



Дети и внуки его, конечно, согласились и тотчас побежали к реке. Пробыли там от

полудня до вечера, и почти каждый поймал по рыбине. А были и такие, что по три и

даже по четыре исхитрились схватить. Радости людей не было предела. Принесли они

рыбу домой и с удовольствием съели. Фуси тотчас же послал гонцов с письмом к тем

своим сыновьям и внукам, которые жили в других местах, советуя им тоже рыбу

ловить.



Не прошло и трех дней, как все дети и внуки Фуси научились рыбу ловить. Только,

как говорится, со всяким хорошим делом много мороки. На третий день явился царь

драконов Лун-ван со своим первым министром - черепахой и злым голосом говорит

Фуси:



- Кто тебя звал рыбу ловить? Вон сколько вас, людей, так всех моих драконовых

сыновей и внуков переловите! Немедля брось это дело!



Но Фуси не испугался слов Лун-вана, а спокойно так, с достоинством, в свою

очередь спросил его:



- Ты не разрешаешь нам ловить рыбу, что же тогда нам есть? - Что вам есть? А мне

какое дело? Я не разрешаю вам рыбу ловить! - сердито сказал Лун-ван.



- Ладно! Не разрешаешь ловить рыбу, не будем. Только смотри, нечего будет есть -

станем воду пить, всю воду подчистую выпьем, все твои водяные твари передохнут.



Лун-ван, вообще-то говоря, может только слабых обманывать, а сильных боится.

Услышал он слова Фуси, перепугался. Вдруг Фуси, его дети и внуки и вправду всю

воду выпьют, чего доброго, и сам не спасешься! Вроде бы и согласен разрешить

людям рыбу ловить, да трудно назад свои слова взять. Как говорится, и вперед

идти тяжело, и назад отступить трудно. Черепаха - его первый министр - подползла

к его уху, тихонько так шепчет:



- Смотрите, люди-то эти руками рыб хватают. Поставьте им такое условие: если они

всю воду не выпьют, пусть рыбу ловят. Только не разрешайте ловить ее руками. А

без рук они ни одной рыбы не поймают. Так и можно будет и драконьих детей и

внуков сохранить, и вашу, государь-дракон, жизнь сберечь. Пусть они все глаза у

реки проглядят - вот хорошо-то будет!



Выслушал Лун-ван совет черепахи, и понравился он ему. Расхохотался он,

повернулся к Фуси и говорит:



- Если не выпьете воду дочиста, то можете рыбу ловить. Но только запомните одно

условие: не хватать рыбу руками. Если согласны, на том и порешим, чтобы больше

ни у вас, ни у меня никаких обид не было. Фуси подумал-подумал и согласился: -

Ладно!



Лун-ван решил, что ему удалось провести Фуси и, радостный, вместе со своим

министром-черепахой отправился обратно. А Фуси тоже забрал своих детей и внуков

и к себе пошел. Вернулся домой, стал думать, как без рук рыбу ловить. Думал весь

вечер, на другой день до самого обеда думал - все не мог ничего придумать. После

обеда улегся он под деревом, стал в небо глядеть да думать.



Видит, между двумя ветками паук паутину плетет. Слева нить пропустит, справа

нить продернет, вот и готова круглая сеть. Закончил паук свое дело, отбежал в

уголок, спрятался. Вскоре летавшие поодаль комарики да мухи все в сеть попали.

Тогда паук спокойно вылез из своего уголка и принялся за еду.



А Фуси, когда он глядел, как паук плел свою сеть, вдруг осенило. Он побежал в

горы, отыскал лианы и свил из них веревку. Потом, словно паук, плетущий паутину,

сделал грубую сеть. После этого он срубил две палки, смастерил из них

крестовину, привязал к ней сеть, потом приделал к крестовине длинный шест, и все

было готово. Он отнес снасть к реке и забросил в воду. Фуси стоял на берегу и

тихонько ждал. Прошло немного времени, Фуси потянул сеть вверх - ай-я! - в сети

трепыхались и прыгали рыбы. Способ этот и впрямь оказался удачным. Рыбы попалось

в сети куда больше, чем когда ловишь ее руками, и людям теперь не нужно было

стоять в воде. Фуси передал секрет плетения сетей своим сыновьям и внукам. И с

тех пор все его потомки знали, как ловить сетью рыбу, и не испытывали больше

нехватки в еде. И по сей день люди ловят рыбу сетями.



А Лун-ван, увидев, что фуси стал ловить рыбу сетью, изошел злобой, потому что

люди теперь ловили рыбу не хватая ее руками. Царь драконов раскаялся в своих

словах, но брать их назад ему было неловко: еще рассердишь Фуси и его сыновей и

внуков, а те и вправду возьмут да и выпьют всю воду в реке. Сидит Лун-ван в

своем дворце, беснуется, глаза его чуть из орбит не вылезают. Потому-то люди и

стали рисовать царя драконов с вытаращенными глазами. А его черепаха-министр,

увидев, что государь так разволновался, решила еще что-нибудь для него

придумать. Разве могла она знать, что только заберется она Лун-вану на плечо,

приблизится к его уху да рот раскроет, как Царь драконов ударит ее и она упадет

в тушечницу, что стоит перед Лун-ваном на столе. Перевернулась черепаха в

тушечнице два раза и окрасилась в черный цвет. С тех пор черепахи

черные-пречерные, это все оттого, что первого министра - черепаху Лун-ван тогда

в тушечницу сбросил.



китайская легенда

---

рыба-луна

Рыбой белой луна

Просит выключить свет,

Ну, а мы все сидим и плетем кружева

Таких нескромных бесед.

Чуть немного вина,

Пьяных девичьих слез.

Ты почти как война –

Я почти не всерьез…



Луна такая белая, а солнце это красное!

Курили что-то смелое, и пили что-то разное…

Курили что-то смелое, и пили что-то разное…

Луна такая белая, а солнце это красное!



Я тебя не держу. Если только слегка…

Ты не можешь простить, когда я ухожу

Туда, где ты далека.

Успокойся, давай. Я тебе покажу

Как польется осенняя ночь через край –

Я так тебя завожу!



Утром станет теплей шепот сонных волос.

После шторма обломки лежат кораблей

Среди подушек и роз.

Телефонный запой, целый день кутерьмы…

Я не буду с тобой, ты не будешь со мной –

Давай дождемся луны.



группа Аэроплан



ну люблю я песни и стихи... уж простите

---

Морские обитатели.

Морская звезда.



На дне морском живёт звезда

И всем твердит упрямо,

Что будто бы она туда,

На дно, с небес упала.

С самих небес упала!



Морской ёж.



Дружить всерьёз с морским ежом

Нам нужно осторожно.

Ведь не секрет, что родом он

Из хищных иглокожих –

Коварных иглокожих!



Осьминог.



Снаружи грозный осьминог,

В душе – добрейший малый:

Он приготовил нам пирог

С начинкой из коралла –

Из нежного коралла!



Мурена.



Мурена – рыба просто жуть,

Таких мы не встречали:

Характер злой, ума чуть-чуть,

А зубы – как из стали.

Из самой прочной стали!



Дельфин.



Он самый умный из зверей

На море и на суше.

Спасает тонущих людей.

Он в этом деле лучший.

Дельфин – спасатель лучший!



Акула.



Акула – всех морей беда,

Виновница разгула.

Она сейчас не голодна:

Акула съела мула –

Огромнейшего мула!



Морской конёк.



Морской конёк, как горбунок,

Застыл немым вопросом:

Достанет ли свой гребешок

Он длинным чутким носом.

Своим длиннющим носом!



Электрический скат.



Средь рыб океанических

Стоит он как-то боком,

А назван электрическим

За то, что бьётся током –

Представьте, бьётся током!



Я слушала внимательно

О жизни в глубине –

Морские обитатели

Теперь знакомы мне!

Да-да, знакомы мне!



НАстя Доброта

---

Как сельдь иваси

Я купил себе подводный костюм

Акваланг и ласты с маской

Я сказал тебе "good bye" и нырнул

И теперь моя жизнь как в сказке

Там, в глубине,

Глаза акул напоминают о тебе

Но даже рыба пила

Меня не пилит так, и поэтому она мне мила

И отпуск я провожу в океане

Двадцать пять дней -

Какой срок малый

Хочется мне

Остаться в океане

Согласен я жить

С подводными ежами

Но ты же будешь ловить

Меня сетями

Как сельдь иваси,

у-у-у, а-а-а

Ту-ду-ру-ду

Как сельдь иваси,

у-у-у, а-а-а

Ту-ду-ру-ду

Как сельдь иваси



Только ли мне

Остаться хочется там, в глубине

Я знаю - это мечта всех мужчин

В очередях в спортивный магазин

Они стоят за аквалангом

Воскресные дни

В ванной

Проводят они

Тренируясь подолгу не спать

Плавать, нырять и молчать

И улыбаться

Как сельдь иваси,

у-у-у, а-а-а

Ту-ду-ру-ду

Как сельдь иваси,

у-у-у, а-а-а

Ту-ду-ру-ду

Как рыба-часы

у-у-у, а-а-а

Ту-ду-ру-ду

Как рыба-такси

у-у-у, а-а-а

Ту-ду-ру-ду

Как рыба-топор

у-у-у, а-а-а

Ту-ду-ру-ду

Как сельдь иваси



П. Самойлов

---

Колыбельная свеча

Не буди меня на закате,

Я видел след на белой вате.

Ползет зима из под кровати,

Хочет раздеться.

Мы слегка отстали от жизни,

Мы чуть-чуть приблизились к смерти.

Если завтра мы не проснемся,

Значит нас забрал с собой ветер.



В этой темной, тесной квартире,

Никто не поймет наши игры,

Никто не сожжет наши нервы

Белыми глазами рыбы.

Зеркальце - открытая дверца,

На балконе прячется сердце,

На глаза по монетке об руки,

По колыбельной свече.



группа Санционный Смотритель

---

Исторические корни волшебной сказки

Борьба с рыбой, как первая ступень змееборства.

Несомненно, что миф о проглоченном и унесенном в другую страну - очень сложное явление по создавшим его причинам и по разнообразию его связей. Мы не будем здесь изучать всего комплекса этого мифа, в частности момента переноса. Мы обратим внимание только на те стороны, которые приводят к змееборству. Рассмотрим сперва несколько случаев, в которых перенос происходит без всяких элементов борьбы. В Микронезии есть миф о мальчике -- сыне угря. Женщины его дразнят, так как у него нет отца. Он отправляется искать отца, прыгает в воду. Там он видит угря с огромной разинутой пастью. Он вбрасывает в пасть два бревна, т. е. вставляет их в пасть, чтобы она не закрылась, и сам прыгает в нее. Оттуда его выхватывает акула и приносит его к некоему берегу, где имеется много черепашьих спинок. Таким же путем он возвращается в пасть акулы и оттуда домой, где и женится (Frazer 1922, 195). Здесь мы видим, что проглоченный герой переносится к иному берегу. Черепашьи спинки здесь, очевидно, пришли на смену кристаллу или кварцу, дающему магическое могущество.

Этот случай показывает явные признаки упадка. Поглощение здесь удвоено без всякой надобности. Черепашьи спинки лишены волшебной силы. Женитьба не увязана с предшествующим поглощением и возвращением: в обряде оно условие женитьбы. Перейдем к другим, более типичным и распространенным случаям. Отец дает мальчику некое поручение. Но он непослушен, бежит к воде и вместе с товарищами выезжает в море на лодке. Вдруг лодку начинает качать и трясти. Непослушный мальчик падает в воду, и его сейчас же проглатывает большая рыба. Пролежав там некоторое время, он испытывает голод. Он оглядывается кругом и видит, что над ним висит печень рыбы. Эту печень он начинает отрезать раковинкой. Рыбе становится больно, и она его выхаркивает (Frobenius 1904, 91).

В предыдущем случае проглатывание прошло без всяких последствий для поглотителя. Здесь же герой отрезает у рыбы печень и съедает ее. Трудно сказать, есть ли это отголосок некогда производившегося съедания кусочка животного при обряде, или нет. Во всяком случае этот мотив очень распространен, и это съедание производится под различными предлогами. Рыбе от этого становится больно, и она выхаркивает героя. Мы видим, что выхаркивание требует какой-то мотивировки. Как таковое оно уже непонятно. Отмечаем, что рыба остается жива и что никакой борьбы с поглотителем здесь еще нет.

Иногда в рыбе разводится огонь, и это делается, чтобы выйти из нее, т. е. в

целях противодействия. Некий главарь при помощи птиц строит лодку. Герой просится в лодку. После долгих споров его берут с собой. По дороге кит их проглатывает вместе с лодкой, но герой вставляет в пасть кита два копья, так что он не может ее закрыть. В желудке кита он видит своих умерших родителей. Чтобы освободить себя, он возжигает большой костер. Кит корчится от боли и плывет к отмели. Через открытую пасть все выходят наружу вместе с лодкой. Они попали в страну луны, там царит обилие. На той же лодке они возвращаются.

В этом случае герой в рыбе видит своих умерших родителей. Это показывает, что он же в рыбе попал в обитель мертвых. В рыбе герой вообще иногда встречает много мертвых и живых, проглоченных до него, и выводит их. Этот мотив мы здесь прослеживать не будем. Отметим только, что и русская сказка знает перенос героя в рыбе, знает разведение в рыбе костра (Аф. 240, 242, вар.; 3В 138, 134 и др.). Огонь в рыбе — вообще распространенный мотив. Он непонятен, если не знать, что в обряде и мифе из поглотителя добываются все первые вещи, в том числе и огонь. В поглотителе же, как мы знаем, посвящаемый иногда подвергается обжиганию. В этом чудовище горит страшный огонь. Поэтому выходящие из рыбы мальчики в мифе часто жалуются, что в рыбе жарко, или, как в данном случае, они сами разводят в рыбе огонь, чтобы спасти себя.

Все это показывает, что обряд уже забыт, что составные части его используются для художественного творчества. Они могут быть рассматриваемы, как порча, как искажение, но эти случаи показывают творческую переработку мотива -- отмирание старого и зарождение нового. Поглощение и выхаркивание уже не соответствуют ни формам производства, ни формам социальной жизни или идеологии народов. Они -- на ущербе. Мы уже видели, как выхаркивание мотивируется в мифе: оно вызвано болью. Выхаркивание в сказке совсем отпадает, пожирание, как художественно более яркий момент, держится дольше. Проглоченный уже не выхаркивается, а вырезает себя.

Приведем пример:

"Много лет тому назад один человек по имени Мутук ловил рыбу со скалы, как вдруг его леска запуталась и он прыгнул в воду, чтобы ее высвободить. В это время мимо проплыла акула и проглотила его, не причинив ему вреда. Акула приплыла на север. Мутук почувствовала тепло и сказал себе: "Теперь мы в теплых водах". Когда акула опять нырнула в более глубокую воду, Мутук ощутил холод и понял, что они ушли в глубину; наконец, акула поплыла в Бойгу, и при отливе ее выкинуло на берег. Мутук почувствовал, что прямые солнечные лучи падают на рыбу, и понял, что он на суше. Тогда он взял острую раковину, которую он носил за ухом, и стал прорубать тело акулы, пока он не сделал достаточное отверстие. Вылезая из своей тюрьмы, он заметил, что у него выпали все волосы" (Frobenius 18986, 189).



Владимир Пропп

---

с кистями, с перьями, с плавниками

С кистями, с перьями, с плавниками

Самая первая рыба вышла

На пляж безлюдный, туда, куда ранее

Путь закрыт был для прочих низших.



А низших-то, низших-то в океане:

Тому мешаешь, тому перечишь.

И рыба нервная выбирает

Путь поневоле из моря в вечность.



Не вышла - сожрали бы с потрохами.

Не вышла - исчезла, как все, бесследно.

И так уж вышло, ни нас бы с вами -

Не вышла б, не было на планете.



А раз вдохнул ты свободный воздух,

Сумел ты выжить в запретном крае,

Сумей и ближним, пока не поздно,

Из ада устроить подобье рая.



Сначала детям, потом соседям,

Потом правительствам уступаем

Чтоб женам их жилось и лакеям,

Мы необжитое все обживаем.



Не сможешь - сожрут тебя с потрохами.

Не сможешь - и все пропадет бесследно.

Умрешь, но сможешь, чтоб со стихами,

С кистями и перьями жила планета.



А что же делать, коль дух тлетворный

Заполнил дикий когда-то воздух,

И не помощник Бог рукотворный,

И невозможно пока что в космос.



И так уж вышло, что выйдя в люди,

Та рыба снова не прочь бы в море

Где нет дыханья, но есть безлюдье,

Где на безрыбьи и мрак - безгорье!



Не вымрешь - сожрут тебя с потрохами.

Не вымрешь - скажут, боялся смерти.

Умри, раз надо, чтоб тот, с крылами,

На миг поднялся бы над планетой.



Владимир Болотин

---

Очевидец и крыса

Маргарита отвори

мне окошко поскорей.

Маргарита говори

мне про рыб и про зверей.

Опустилась ночи тень,

всюду в мире свет потух.

Маргарита кончен день,

дует ветер, спит петух.

Спит орёл на небесах,

спят растения в лесах,

будущие спят гробы,

сосны, ели и дубы.

Воин выходит на позор,

бобр выходит на грабёж,

и бросая в звёзды взор,

счёт ночам заводит ёж.

Рыбы бегают в реке,

бродят рыбы по морям,

и скворец в своей руке

тихо держит мёртвый храм.

И дрозды поют слегка,

и рычит печальный лев.

Гонит Бог издалека

к нам на город облака,

и рычит печальный лев.



Александр Введенский, отрывок из "Очевидца и крысы".

кому интересно, целиком можно прочесть здесь. совершенно прекрасная вещь

---

Рыба

Кто лучше всех мог рассказать о коварстве сетей -

Только рыба, которую нам сегодня подали на стол.

Кто лучше всех мог обсудить скорости -

Сам нарушитель, которого сегодня несут,

Несут ногами вперед.



Но рыба, как это ни странно,

Молчит и молчит, словно рыба.

И нарушитель уже никогда,

Никогда не откроет рта.



Кто лучше всех мог оценить краски мира -

Только слепой, который сегодня чудом прозрел на вершине горы.

Кто лучше всех мог бы понять звуки -

Только глухой, который сегодня чудом обрёл абсолютный слух.



Но слепой видит всю жизнь один только чёрный цвет.

И глухой живет как ты, ко всему на свете глухой.



Кто лучше всех мог оценить, кто, кто,

лучше всех, да, мог рассказать, ну кто? Да...

Кто, кто, кто, кто...



Юрий Юлианович Шевчук

---

МЕТАМОРФОЗА - ПРИНЦИП ЭПИЧЕСКОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ

The very small children in

patched clothing,

Being smitten with an

unusual wisdom,

Stopped in their play as

she passed them

And cried up from cobbles:

«Guarda! Ahi, guarda!

Ch’e be’a!»

But three years after this

I heard the young Dante,

whose last name I do not

know -

For there are, In Sirmione,

twenty-eight young

Dantes and thirty-four

Catulli;

And there had been a great

catch of sardines,

And his elders

Were packing them in the

great wooden boxes

For the market in Brescia,

and he

Leapt about, snatching at

the bright fish

And getting in both of their

ways;

And in vain they

commanded him to sta

fermo!

And when they would not

let him arrange

The fish in the boxes

He stroked those which

were already arranged,

Murmuring for his own

satisafacion

This identical phrase:

Ch’e be’a.

and at this I was mildly

abashed.

(«The study in Aesthetics»),

Lustra, 1916.

по-русски

Ребятишки в драных

одежках,

Внезапно осененные не-

обычной мудростью,

Прекращали свою возню,

когда она проходила ми-

мо,

И кричали ей вслед с

плоскодонок:

«Guarda! Ahi, guarda! Ch’e

be’a!»

Три года спустя

Я подслушал юного Данта,

фамилии не припомню -

В Сирмионе живет два-

дцать восемь Дантов и

тридцать четыре Катулла;

И был тогда богатый улов

сардин,

И взрослые

Укладывали их в огром-

ные деревянные ящики,

Собираясь ехать на ры-

нок в Брешию, а он

Вертелся вокруг, выхва-

тывал блестящих рыбин,

Путался под ногами;

И напрасно покрикивали на него:

«sta fermo!»

А когда его отлучили от

укладки Сардин в деревянные

ящики,

Он гладил бока уже уло-

женных рыбин,

Тихо шепча себе под нос

То самое

«Ch’e be’a!»

И видеть это было не-

много неловко.

Пер. И. Болычева



Речь идет о превращении женщины в рыбу с помощью возгласа: «Guarda! Ahi, guarda! Ch’e be’a!» и повтора «Сh’e be’a» в конце текста. Здесь не используется никаких образных приемов, обыгрывающих сходство женщины с рыбой, этапы и мотивы ее возможного перевоплощения. Вообще не сказано, красива ли эта женщина. О ее красоте говорит не поэт, он повторяет слова детей и даже считает нужным передать не выговариваемое детьми “l” (be’a). Сохранность детского голоса в устах высказывающегося - это жестикуляция словом, нежелание (или неспособность) к поэтическому суждению в виде метафор, сравнений и т.д. Восклицание работает как замена возможной метафоры красоты. В отличие от метафоры в этой фразе ни один из ее компонентов не превышает измерений высказывания. Оно - не более, чем просьба обратить внимание на определенный объект. Это прямая речь, которая длится ровно столько, сколько действие указывания; да и само впечатление детей длится недолго, потому что женщина проходит и исчезает. Второе «Ch’e be’a» относится уже к рыбинам. Это, конечно, не значит, что посредством идентичного возгласа женщина отождествляется и становится рыбой. Тождественные высказывания создают напряженную противоположность друг с другом. Разность этих двух действий мотивирована не только объективным контрастом между ними (1 - мальчик указывает на женщину. 2 - другой мальчик через три года хватает рыбины), но и временной разницей. Две фразы «Ch’e be’a» своей несливающейся противопоставленностью создают идеограмму. То, что мальчик назвал рыбу прекрасной, женщине повредить не может, но уже в перспективе взгляда рассказчика происходит резкое изменение значения высказывания «Ch’e be’a». Это изменение и есть то событие, которому посвящается стихотворение. И здесь уже невозможно не обратить внимания на то, что рыбы мертвые, что мальчик гладил их и что их увезут на продажу. «Женщина - мертвые рыбы» - не сравнение, но соположение двух пространственно-временных реальностей. В результате появляется добавочное значение в отношении женщины и рыбы: это редукция в первом случае (красоты женщины) и расширение во втором (красоты пойманных рыб). Изменению подверглись и дети, лицезреющие женщину, красота которой превращается в красоту рыбы, и мертвые рыбы, которые прекрасны как женщина, и поэт, который засвидетельствовал эти события как одно, и в качестве узла этого события расставил идеограмму: «Guarda! Ahi guarda! Ch’e be’a» вначале - vs «Ch’e be’a» в конце. Получается, что идеограмма в этом стихотворении и есть узел метаморфозы. Она осуществляется не потому, что вышеупомянутое высказывание повторяется два раза, а благодаря временному и пространственному зиянию между ними. Именно то, что между, поворачивает эти высказывания лицом друг к другу и устанавливает между ними «энергий­ное» колебание (то, что Паунд называл вортексом). Вот траектория, по которой идет Паунд в этом стихотворении: идеограмма - метаморфоза - событие.

---

небесное рыбоводство

Розовый шар возник вдруг, ниоткуда. Или Алексей просто пропустил момент его появления - постановка перемета из одноместной резиновой лодочки с подозрительным названием "Нырок" требует внимания безраздельного, отвлекаться некогда.

Первая мысль - луна. Нет, ерунда, какая луна, если час назад молоденький узкий месяц ушел за ели, к горизонту. Солнце - и подавно не время, он хоть и без часов, но сейчас едва за полночь. К тому же солнце на севере не встает. Какая-нибудь рыбнадзорская штучка? Но сроду на этом озере не было рыбнадзора. На нем и рыбаков-то уже лет пять как нет, он первый.

Шар тем временем приближался к лодке - совершенно бесшумно, словно мыльный пузырь, гонимый ветром. Вот уже можно прикинуть его размер. Метра полтора в поперечнике. Ощущение необыкновенной легкости из-за того, что шар и на палец не погружен в воду, весь снаружи. Сквозь него слабо просвечивало озеро, вершины деревьев на фоне светлого июньского неба.

Метрах в пяти от "Нырка" шар остановился, замер. Может, это шаровая молния? Алексей много о ней слышал, читал, а видеть, прежде не доводилось. Но если это молния, от нее ждать можно всякого. Опасная штука.

Он замер, стараясь и дышать-то незаметно. Пусть улетит подальше, тогда... На память приходили заметки из журналов, описывающие встречи с шаровыми молниями, все больше со смертельным исходом.

Шар засветился ярче, видно было, как под водой двинулось к нему что-то темное, двинулось - и скользнуло внутрь шара. Рыба! Карась, и не маленький, килограмма на полтора. Карась дернулся раз-другой и успокоился, словно уснул.

Алексей пригляделся. Сквозь розовую муть рядом с карасем виднелись еще три-четыре тени. Тоже рыбы?

Шар отлетел - или отплыл? - в сторону, к середине озера. Нужно было бы скорее грести к берегу, но Алексея разобрало любопытство. Похоже, он не один сегодня рыбачит на Темном озере.

В районе озеро известно тем, что рыбы в нем почти нет. Потому годами местные рыбаки обходили его стороной, благо сделать это легче легкого - лежит озеро в глубине леса, даже хорошей тропы к нему нет, мотоцикл не пройдет. А пешком - так часов шесть-семь. Запросто не пойдешь, тем более в округе много вполне приличных рек и озер, где рыбы ловится вдоволь, особенно последние годы, когда закрылся завод "Каустик".

Весною Алексей пришел-таки на озеро. Не за рыбой: он был травником, а в окрестностях озера росла целебная, но очень редкая, реликтовая трава. Рыбы Алексей не видел, но слышал, как играет она в тумане (над озером тогда стоял туман): "Будто лопатой по воде молотит - бах! бах!"

Мотоцикл и впрямь бы к озеру не пробился, но у Алексея был очень приличный горный велосипед, фирменный, не дешевка, и потому он рискнул. Добираться все равно пришлось долго, часа три, но оно того стоило: судя по всему, рыбы в озере было много.

А теперь выяснилось, что и не только рыбы.

Около часа кружил шар по озеру. Где-то останавливался минут на пять-десять, где-то пролетал стремительно, быстрее ветра. Хотя никакого ветра на самом деле и не было, полный штиль. Но когда розовый шар опять приблизился к лодочке, Алексей пожалел о своем любопытстве. Смотрел бы с берега, а лучше - ушел бы в палатку да поспал немного. Кто его знает, что это за шар. Вдруг он - вроде гигантской амебы, питается карасями? А вдруг - не одними карасями?

Шар остановился точно на том же месте, что и прежде. Остановился и выпустил карася назад, в воду. С виду карась был совершенно целехонек. Какое-то время он оставался без движения, и Алексей уже подумал, что всплывет рыбка брюхом вверх, но нет - зашевелились плавники, ударил хвост, и рыба, вполне бодрая, ушла на глубину.

А шар еще немного покружил над озером, верно, выпуская рыбу на прежние места, а потом взмыл в воздух - опять же бесшумно и естественно, словно мыльный пузырь. Поднимался он быстро, и через несколько минут совершенно скрылся из виду, затерявшись меж самых ярких звезд - а тусклых июньской ночью и не видно.

Уснуть Алексей так и не уснул. До берега доплыл, дождался утра, проверил переметы, но необычное происшествие вызвало и необычную реакцию - спать не хотелось совершенно, все вокруг воспринималось ярко, остро, каждая деталь случившегося западала в память.

Рыбы оказалось довольно - шесть карасей. Самый маленький тянул не меньше килограмма, а все вместе - так и все десять.

Домой он попал ближе к полудню - ехал не напрямую, а завернул к другому озеру, Карасиному. Зачем, и сам сразу не понял. А понял потом, когда на вопрос соседа, где рыбачил, так и ответил: "На Карасиное ходил". Не хотелось ему делиться озером. Прознают - валом повалят, никакое бездорожье не помешает. И не будет рыбного места. Главное, даже не сколько рыбного, сколько заветного, тайного.

Рыбу отдал матери, пусть пожарит.

Разделывая карасей, мать Алексея удивилась:

- Странные какие-то караси. Первый раз вижу такое.

"Таким" был скелет. Вместо обычного для карася обилия мелких косточек преобладали хрящи. Словно не карась это, а осетр.

- Может, скрестили, породу новую вывели? - предположил Алексей.

Дух при жарке от рыбы шел отменный, но вот вкус... Есть ее было невозможно. Словно дрова жевать. Алексей, пересиливая себя, проглотил-таки кусочек - и тут же крепко об этом пожалел. Давно уже исторг он злосчастного карасика, а рвота все возвращалась и возвращалась, правда, общее состояние при этом не страдало. Скорее от нервов - вспомнит вкус рыбы, рот наполнится слюною, и скудная, горькая желчь рвется наружу.

Через час все пришло в норму. Он выпил кружку подсоленной воды - ничего, удержалась.

Оставшуюся рыбу он поместил в крепкий рассол. На следующий день поехал в Воронеж, в университет, где на кафедре биологии школьный товарищ недавно защитил кандидатскую диссертацию. Ему, товарищу, он рассказал всю историю, предчувствуя, что не поверят: рыбацкий рассказ давно стал синонимом небывальщины. Но товарищ к делу отнесся серьезно. Прежде всего он препарировал рыбу и, обнаружив хрящевой остов, решил продолжить исследования. На кафедре биохимии он провел анализ ткани (не сам, а с помощью другого товарища-кандидата) и даже нашел практикующего генетика, чтобы сделать хромосомный анализ.

- Очевидно, мы имеем дело с генетически модифицированной породой, но вот кто и зачем ее выводит, мне совершенно не ясно. Во-первых, мы обнаружили лишнюю пару хромосом. Хорошо бы, конечно, сделать полноценную генетическую карту, но это нашему университету не по плечу. Во-вторых, обнаружены белки, совершенно не характерные не только для карася, а и для рыб вообще, обычно они присутствуют у некоторых насекомых. И, наконец, третье - часть белков является правовращающими изомерами, что вообще нонсенс: все биологические структуры состоят из левовращающих изомеров. Поэтому если твоя рыба - мистификация, то это отлично сделанная и очень дорогая мистификация. А если дело серьезное - то тебе нужно обращаться в более оснащенные, чем наш университет, биохимические центры. Лучше, конечно, зарубежные.

Обращаться Алексей пока не решается. Помимо прочего, у него не осталось образцов рыбы. А идти рыбачить вновь на Темное озеро не тянет. При одной только мысли об этом начинаются позывы на рвоту.

Вероятно, рыбу действительно модифицируют, и виденный Алексеем розовый шар и был либо аппаратом, либо живым существом, проводящим генетическую модификацию. Но совершенно очевидно, что эта модификация проводится не ради homo sapiens. Возможно, этих карасей будут контрабандой вывозить в какие-нибудь экзотические места. Но это полбеды. А вот если едоки пожалуют сюда сами... Ведь одними карасями и одним озером они могут не ограничиться.

---

Рыбы с «человеческими лицами»

В Южной Корее появились рыбы с «человеческими лицами», сообщает сеульская печать. Две рыбины длиной 80 см плавают в пруду одного из частных домов в городе Чхонджу провинции Чхунчхон-Пукто.



Телеканалы Южной Кореи и Японии показали диковинных особей, на головах которых отчетливо видны весьма человеческие на вид носы и глаза. Правда, если присмотреться, можно заметить, что эти "глаза" на самом деле являются рыбьими ноздрями, а органы зрения у них расположены по бокам, как у всех рыб.



Речь идет о гибриде карпа и рыбы-мандаринки, выведенном в 1986 году хозяином дома, имя которого не называется. До сих пор о существовании столь странных существ в Южной Корее было неизвестно, пока накануне их фото не появились в местном издании "Чхунчхон тудэй" и не "размножились" в Интернете

---

я голодный зверь. я не ел восемь суток

ПАЛТУС, ЗАПЕЧЕННЫЙ В ЖАРОЧНОМ ШКАФУ



Ингридиенты

1-1,25 кг палтуса (непотрошенного), соль

для панировки: 1 яйцо (1-2 ст. ложки молока), молотые сухари

для жарения: 2 ст. ложки сливочного масла, маргарина или растительного масла, сок из 1/2 лимона (или лимонная кислота), 1/4 стакана сухого белого столового вина, 1 ст. ложка нашинкованного репчатого лука, 5-6 горошин перца, 1-1.5 стакана рыбного бульона или воды, 2-3 чайных ложки острого холодного соуса («Южный», «Столовый», «Рекорд» и др.)

для украшения: листики петрушки, свежий помидор или лимон



Инструкции

Подготовленные палтусы (более мелкие - целиком, более крупные - разделанными на куски вместе с позвоночной костью) обсушить (чтобы хорошо пристал слой панировки). Растопить жир на горячей сковороде, положить рыбу, смазать взбитым яйцом и посыпатьмолотыми сухарями. Поставить сковороду в горячий жарочный шкаф, чтобы рыба сверху слегка подрумянилась. Затем сбрызнуть рыбу лимонным соком и сухим белым столовым вином, налить на сковороду горячего рыбного бульона или кипятка, добавить в него горошины перца и измельченный лук.

Сковороду с рыбой снова поставить в жарочный шкаф и время от времени поливать рыбу жидкостью со сковороды. Можно прибавить и острый холодный соус, что придаст жидкости приятную окраску. Рыба готовится примерно 30 мин.

Готовность рыбы проверять деревянной шпилькой. Готовую рыбу выложить на подогретое блюдо.

Жидкость со сковороды процедить и подлить на блюдо к рыбе, или же приготовить коричневый рыбный соус (см. «будничный соус», II способ приготовления) и подать отдельно в соуснике. Украсить рыбу ломтиками лимона, листиками петрушки и свежим помидором.На гарнир подать отварной картофель и свежий зеленый салат или салат из свежих огурцов.

На заметку:

При запекании в жарочном шкафу целой или разделанной на куски морской рыбы с толстым филе ее можно предварительно нашпиговать. Для шпигования взять на вышеуказанное количество рыбы 300-400 г копченого шпика или копченой грудинки. Шпик нарезать брусочками длиной около 8-10 см. Кончиком острого ножа по обеим сторонам позвоночной кости сделать 4-6 проколов.

В образовавшиеся отверстия вложить брусочки шпика (можно пользоваться специальной шпиговкой) так, чтобы шпик с обеих сторон выступал наружу на 1-1.5 см. Дальше готовить способом, описанным в данном рецепте.

Чтобы панировочные сухари образовали золотистую, хрустящую корочку, куски мяса или рыбы нужно предварительно смазать взбитым яйцом и лишь после этого обкатать в сухарях.

---

Прро осень

просить тебя, конечно, бесполезно.

простить и бесконечно ждать, когда

природа обновит свой мех облезлый,

когда на все смогу сказать свое "О да!"



и, кажется, спокойно и счастливо,

но гложет, как червяк, в нутре пустом.

а я как будто плод перевисевшей сливы,

с иссохшей кожей и раскрытым ртом.



меня пугают смутные наплывы,

и я хочу тогда, как рыб, уйти в заплыв,

чтоб домом были бухты и заливы,

чтоб не бояться, за буйки заплыв,



увидеть под собою смерть и холод,

а просто плыть, махать хвостом в воде.

но я как будто в щепки перемолот,

написан — и зачеркнут на листе

@музыка: КС

@настроение: отпусти меня и не грусти

---

Рыбы

Умелец мастерит лихую дрель

И сверлит в мироздании дыру,

А хлюпик дует в тонкую свирель

И зябнет на космическом ветру.



Игорь Губерман



не знаю, при чем здесь рыбы, но мне понравилось. кто-то отнес это к ним. то есть к нам.

---

ну вот вам еще тогда

Между тем, кем я был,

И тем, кем я стал,

Лежит бесконечный путь;

Но я шел весь день,

И я устал,

И мне хотелось уснуть.

И она не спросила, кто я такой,

И с чем я стучался к ней;

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей."



Между тем, кем я стал,

И тем, кем я был -

Семь часов до утра.

Я ушел до рассвета, и я забыл,

Чье лицо я носил вчера.

И она не спросила, куда я ушел,

Северней или южней;

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей."



Я трубил в эти дни в жестяную трубу,

Я играл с терновым венцом,

И мои восемь струн казались мне

То воздухом, то свинцом;

И десяткам друзей

Хотелось сварить

Суп из моих зверей;

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей."



И когда я решил, что некому петь,

Я стал молчать и охрип.

И когда я решил, что нет людей

Между свиней и рыб;

И когда я решил, что остался один

Мой джокер средь их козырей,

Она сказала: "Возьми с собой

Ключи от моих дверей."